Русская революция глазами Израиля: что искали в ней евреи
Столетие октябрьского переворота, связанные с ним мифы и влияние его на судьбы еврейского народа - тема беседы в студии "Вестей"
7 ноября выходцы из бывшего Советского Союза – и не только они! – отметили знаменательную дату – столетие русской революции, получившей на доисторической родине название Великая Октябрьская социалистическая. Всего сто лет – это по историческим меркам совсем небольшой срок, и вот в современной России – и не только в ней! – люди плохо понимают, как же к этому относиться. Разброс мнений огромен: от "кровавого переворота" до "величайшего события ХХ века".
Для того чтобы разобраться в этой истории, времени потребовалось гораздо больше, чем простая беседа, и, тем не менее, в этот день "Вести" попытались осмыслить хотя бы некоторые аспекты этого явления. В студии беседуют главный редактор "Вестей" Саша Виленский и журналист Илья Кричевский.
Саша Виленский ("Вести"): В 1967 году Советский Союз праздновал 50-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Я был ребенком и тогда думал: "Неужели я доживу до того момента, когда страна будет праздновать столетие?! И если с такой помпой, так широко праздновалось пятидесятилетие Октября, что же будет в октябре 2017-го? И вот наступил 2017 год – и никакой помпы. Никто уже не помнит, что была эта революция, особенно молодые.
И тем не менее, коммунистические партии существуют до сих пор, идеология коммунизма существует до сих пор – почему? В чем причина, что строй, который в принципе уже доказал свою несостоятельность, до сих пор занимает умы людей? И что же это была за история с Великой, Октябрьской, социалистической революцией?
Илья Кричевский: Октябрьская революция – безусловно, очень важное звено в той ситуации, которая сложилась в ходе Первой мировой войны. Этот эпизод стал стартовым пунктом в изменении старой мировой системы. Но не главным! Этот стартовый выстрел мог бы прозвучать в Берлине, в Вене, при определенных обстоятельствах – и в Париже.
Все стороны, измотанные тремя с лишним годами войны, переживали кризис, кто-то лучше к нему адаптировался, кто-то хуже, Россия адаптировалась хуже всего. Она, как предсказывали Маркс и Энгельс, оказалась слабым звеном в империалистической системе, существовавшей худо-бедно более ста лет. И с нее началось обрушение этой системы.
- Когда я перестал ждать столетия революции и начал размышлять об Октябре 17-го, то пришел к выводу, что вся эта история – это гигантский миф, начиная с мифа о выстреле "Авроры", давшем сигнал к "штурму Зимнего", которого как мы знаем, не было, и прочая, и прочая, и прочая. Очень соблазнительное мифотворчество.
- Это мифотворчество было совершенно естественным, поскольку исчезали главные деятели октябрьского переворота и нужно было выдвинуть на первое место Ленина, который при сем не присутствовал, и Сталина, который об этом узнал наутро, а затем выкинул из всех учебников истории реальных руководителей этого переворота. Нужно было сделать этот переворот триумфальным, картинным. Для этого понадобился гений Сергея Эйзенштейна, который отснял "штурм Зимнего" в фильме "Октябрь"…
- …в 1927 году!
- Совершенно верно, к десятилетию революции.
- И теперь мы воспринимаем эти кадры как документальные, хотя это абсолютно постановочное кино.
- Конечно. А выстрел бакового орудия крейсера "Аврора" превратили в залп, а то единичный выстрел - это как-то несолидно, и так далее.
- Немаловажный вопрос: а как повлияла Октябрьская революция на евреев? Они были участниками переворота со стороны большевиков, но мало кто говорит о том, что евреи были и на другой стороне, среди эсеров, кадетов и так далее.
- Для евреев - будь они большевиками, меньшевиками, эсерами или вообще в Белой армии (а были евреи в Белой армии) - первостепенное значение имело равноправие. То равноправие, которое не хотела им дать Российская империя, и то, что дала им республика после Февраля, – дало им возможность раскрыться. Здесь им открылось такое поле, о котором какой-нибудь ученик сапожника или сын раввина и мечтать не мог.
Белогвардеец, ставший израильским генералом: неизвестная история Ицхака Саде
- Но это послужило и огромным толчком для еврейской эмиграции в другие страны. В том числе и в Палестину.
- Конечно. Именно после революции сюда пришла очень деятельная алия, которой мы обязаны и нашим Кибуцным движением, и многим другим, как хорошим, впрочем, так и плохим.
- И вот прошло сто лет, и люди до сих пор пытаются возвысить это событие, придать ему вселенское значение - это понятно: мечта о всеобщем равенстве - страшно соблазнительная штука. Но откуда в 2017 году, когда возможности получения информации практически безграничны, вот эта тяга к равенству? Из-за соблазнительности идеи?
- Я не думаю, что это тяга к равенству, я думаю, что большинство тех, кто толкает в эту сторону, видят себя комиссарами в кожаных тужурках…
- и никто не представляет себя у расстрельной стенки…
- А стоять у стенки, или копать какой-нибудь канал, или строить узкоколейку, как герои Островского, им как-то не хочется. Это попытка поиска альтернативы существующему положению вещей. Но как бы мы трудно ни жили, альтернативы нашей цивилизации нет, во всяком случае, все эти альтернативы у меня большого энтузиазма не вызывают.
- Во всяком случае, надо признать, что мир изменился. Россия дала всему миру пример того, что произойдет, если буквально воспринимать учение Маркса, которое "всесильно потому, что оно верно" – как эти мантры вбиты в нас! И я очень надеюсь, что через какое-то время все это станет только фактом истории и не больше того.
