"Мне кажется, что во всем мире уже наступил матриархат, и это очень хорошо. В мире искусства это вообще свершившийся факт. Мир все больше благоволит к состоявшимся, не очень молодым, платежеспособным, самостоятельным женщинам". Так говорит Лена Крейндлина, генеральный директор театра "Гешер". В преддверии Международного женского дня "Вести" беседуют с выдающимися репатриантками, чья деятельность изменила Израиль и поддерживает тысячи людей в тяжелую пору войны.
Даже кабинет генерального директора театра "Гешер" Лены Крейндлиной чем-то напоминает декорации к спектаклю. Не хватает только поворотного круга в центре, потому "декорации" кабинета Лены состоят из двух частей. С одной стороны - рабочее пространство, залитое теплым светом, где даже настольная лампа при необходимости возьмет на себя функции софита. С другой - небольшая гостиная, с красивыми диваном и креслами в тон, столом и даже ковром на полу. Не хватает только рабочего сцены за кулисами, который в нужный момент нажмет на кнопку и повернет на авансцену нужную часть интерьера.
Крейндлина работает в "Гешере" с момента его основания, с 1991 года. Вначале - в качестве режиссера и помощника художественного руководителя Евгения Арье, а с 2007 года - как генеральный директор театра.
"Гешер" давно стал для нее вторым домом, и это совсем не фигура речи. Все начинается с кабинета, больше похожего на уютную гостиную, и заканчивается сложившейся традицией: каждый вечер перед спектаклем Лена принимает зрителей, приветствуя их в театре, который она с коллегами создала практически собственными руками.
- Лена, сотрудники "Гешера" знают, что в их театре уже давно и убедительно победил матриархат - в вашем лице, разумеется.
- Мне кажется, что во всем мире уже наступил матриархат, и это очень хорошо. В мире искусства это вообще свершившийся факт. В Голливуде число героинь-женщин сравнялось с мужчинами. И обратите внимание на тенденцию: многие из этих женщин - совсем не молодые старлетки, как это было еще совсем недавно. Мне кажется, что мир все больше благоволит к состоявшимся, не очень молодым, платежеспособным, самостоятельным женщинам.
- Которые могут или должны делать что?
- Абсолютно все! Руководить, принимать решения, покупать все на свете. В культуре это особенно четко видно: ее главные потребители, включая театры, музеи, кино и так далее - женщины. Обратите внимание на героинь рекламных кампаний - там тоже сплошные взрослые женщины, у которых уже выросли дети и они наконец то стали по-настоящему самостоятельны. При этом неважно, замужем она или нет.
- Это статистика?
- Исключительно ощущения. Я, к примеру, совсем не ощущаю груз седьмого десятка. Раньше это был возраст для женщины, которая одной ногой уже стояла в могиле, а сейчас - почти начало жизни. Человек самостоятелен, независим, дети выросли, внуки радуют исключительно тогда, когда мы хотим, чтобы они нас радовали. Поэтому есть возможность путешествовать, смотреть, покупать, читать, наслаждаться, проводить время с друзьями. Кажется, что весь мир ориентируется сейчас на таких женщин.
Да посмотрите на тот же Голливуд! Николь Кидман, Джоди Фостер, Джулия Робертс, Деми Мур - все при деле, при "Оскарах", снимаются. Раньше ведь такого не было. Еще лет 10 назад у женщин, которым чуть больше 23-х, вообще не было никаких шансов в шоу-бизнесе. Так что, думаю, юные девушки должны задуматься.
- Из четырех главных театров Израиля двумя руководят мужчины, а еще двумя - "Гешером" и театром "Бейт-Лесин" - женщины. Это разный стиль руководства?
- Знаете, когда Маргарет Тэтчер спросили, чем отличается женщина - премьер-министр от мужчины, она ответила: "Никогда не была мужчиной-премьером". А я не никогда не была директором театра - мужчиной, так что сравнивать не берусь. Но знаю, что женщины, как правило, хорошие руководители. Меньше эго, потому что это все же больше свойственно мужской части населения. Не люблю обобщать, но мне кажется, что женщины прекрасно справляются с руководством и с ответственностью, которую берут на себя. Так что думаю, что скоро мы вообще вас всех подвинем.
- Мы, конечно, будем сопротивляться до последнего, но с пониманием, что шансов у нас немного.
- Что ж, попробуйте (смеется).
- Давайте от войны полов все же вернемся к театру. "Гешер" очень изменился за последние годы, после ухода Евгения Арье. Что представляет собой театр, которым вы руководите, сейчас?
- Честно? Вообще стараюсь со стороны не оценивать. Я прихожу на работу каждое утро, кручу педали и пытаюсь делать то, что мне кажется правильным. Если сейчас сложилось так, что у нас нет одного режиссера и художественного руководителя, значит, мы будем пробовать многих и посмотрим, куда это приведет. Либо - останемся в ситуации, в которой находятся сегодня большинство театров в мире. Уже лет 20 как руководство театрами перешло от худруков к руководителям-менеджерам, которые управляют, приглашают на отдельные проекты деятелей искусства и режиссеров. Где-то это работает более успешно, где-то - не очень. У такой системы есть свои плохие и хорошие стороны, как и везде. Но с другой стороны - я немного скучаю по театру-дому, в котором росла и воспитывалась, где фигура главного режиссера была знаковой. Но это все осталось в XX веке, будем откровенны.
- На презентации нового сезона вы отметили, что в этом году у вас будет работать больше режиссеров-женщин.
- В мире вообще стало больше женщин, занимающихся режиссурой. Но я приглашаю на работу не по половому признаку, а по таланту. Хотя, конечно очень рада, что больше женщин хотят посвятить себя этой тяжелой профессии. Когда-то в другие времена, я бы сказала, не женской. Но сейчас подобные заявления уже не комильфо.
- Сами не скучаете по режиссерскому креслу?
- Скучаю, конечно, иногда.
- Но не ставите, потому что времени нет?
- Мне кажется неправильным и руководить театром, и ставить в нем спектакли. Потому что театр основывается на сотрудничестве и противодействии, в том числе - между режиссером и директором, это важно. А тут получится, что я буду ругаться сама с собой, это непродуктивно.
5 Еще фото
"У нашего театра есть свой зритель. Многие приводят с собой уже не только детей, но и внуков"
(Фото: Авигайль Узи)
- Зрители "Гешера" чем-то отличаются от других местных театралов?
- Говорят, что у нашего театра очень хороший свой зритель. И это чистая правда. Я не большой эксперт по зрителям других театров, но нашими очень довольна. Немало из них приходят на наши спектакли более 30 лет, и это здорово. На наших постановках выросли и их дети, и внуки. Да что там внуки - они правнуков приводят на наши детские спектакли! Это очень круто. И мне кажется, что за последние годы мы приобрели и абсолютно новых зрителей.
- Каких именно?
- Молодых израильтян, которые ходят к нам постоянно, покупают билеты впрок, даже не зная, как получился спектакль. А это ведь самое ценное - когда люди покупают билеты, не дожидаясь рецензий и реакций других. Они действительно верят в наш театр. Поэтому на зрителей действительно грех жаловаться.
- В фойе "Гешера" звучит больше русской речи, чем в других израильских театрах?
- Смотря в какие дни. В конце недели больше, наверное, говорят по-русски. В течение недели - не уверена. Потому что у наших с вами бывших соотечественников принято ходить в театр в выходные. Поход в театр для них - праздник и традиция. Наших видно издалека, потому что и одеваются они более нарядно. А уж если женщина пришла в театр на каблуках - точно репатриантка.
- А сейчас у вас появились зрители из новой алии, которые привезли с собой совершенно новую культуру?
- Да, много народу приехало, многие из них уже нашли дорогу в "Гешер". Все наши спектакли идут с субтитрами на русском языке . Кроме того, нас все-таки знают. А некоторые, из художественной среды, может быть, даже помнят "по прошлой жизни".
- А сейчас в Израиль вдруг приехал целый театр, который начал искать свое место в стране, как в свое время ваш коллектив. Чем актеры Fulcro отличаются от гешеровцев 30-летней давности?
- Это другое поколение. Мы приехали сюда без опыта свободного мира. Они же - совершенно другие люди, у них другие взгляды, требования и подход. Во-первых, они гораздо моложе, чем мы, когда приехали. Как все совсем новые репатрианты новой волны, они видели мир, понимают, что такое успех, знают, что такое деньги. Мы ведь приехали из Советского Союза, деньги для нас были на десятом месте. А у них в системе приоритетов они стоят на достаточно высоко.
- То есть вам было труднее?
- Наоборот, думаю, что приехавшим в последние три года гораздо сложнее, чем было нам.
- Почему?
- Потому что они видят альтернативу, а мы ее не очень-то видели. Потому что в последние 20 лет они жили гораздо более благополучной жизнью, чем мы в свое время. Поэтому приспосабливаться к жизни в Израиле, встраиваться в нее, им гораздо сложнее. Тем более, что мы все-таки уехали по своей воле, у нас был выбор. У многих из "новеньких" его не было, и это тоже усложняет для них ситуацию. Я, честно говоря, не знаю, как люди устраиваются. Не понимаю, кому из них легче: тем, кто уже сделал себе имя в России или Украине, или только начинающим путь. Наверное, трудно всем. Поэтому будут те, которые вернутся, говорят, что уже начался серьезный обратный поток.
- Израиль - действительно страна непростая...
- По ментальности, способам выживания, я уже не говорю про дороговизну. Тут просто сил нет, как у нас все дорого. Это чисто бытовые проблемы. А люди с детьми - я вообще не понимаю, как им удается выживать тут. Это же какую бабушку-миллионершу нужно иметь в Америке, чтобы растить здесь детей!
- Вы пытаетесь помогать?
- Конечно, мы приняли на работу полно народу. Не только актеров, но и других людей театра: техников, художников, режиссеров. Кому смогли - помогли, не всем, конечно. Но могу сказать, что приехали прекрасные люди и отличные специалисты. Как они тут адаптируются, я не знаю, время покажет.
- И все же - неужели в начале 90-х было легче, чем сейчас?
- Трудно сказать. Во-первых, мы все были моложе на 34 года, а это очень много. Были вещи, на которые нам было гораздо легче тогда махнуть рукой, например - на бытовые трудности. Тогда я как-то легче к этому относилась. Тогда на мне была ответственность только за меня и сына. А сейчас - за 150 человек и за всю страну. Ведь любые поступки, которые совершает мое государство, сегодня гораздо больше влияют на меня, в хорошую сторону или плохую.
Честно говоря, я вообще не знаю периодов в жизни человечества, когда было легко. Не помню периодов без войн, каких-то катастроф и катаклизмов. Другое дело, как это воспринимает каждый человек.
- А как это воспринимаете вы?
- Знаете что? Если вот просто так рассказать, к примеру, сухие факты моей биографии: рождение, в 3 года, в 5 лет, в 10, 15 - то получится какой-то ужас, катастрофа какая-то. Но я себя ощущаю в общем-то счастливым, удачливым человеком. К любому событию можно отнестись, как к катастрофе - или авансу будущих благ. Я интуитивно избрала для себя второй путь.
- Кстати, про блага. У меня такое впечатление, что в последние годы из израильских театров активно гастролирует за рубежом только "Гешер"?
- Так получилось, мне трудно даже объяснить почему. Мы вообще всегда много гастролировали. Во время пандемии возник вакуум, но когда коронавирус закончился - приглашения поступают одно за другим. До такой степени, что в этом году мы не знаем, как это все распределить и при этом умудряться выпускать новые постановки. Поскольку мы создали "Cаломею" в сотрудничестве с театром на Вест-Энде, то собираемся в Лондон. Нас опять пригласили в тур по Америке - уже в четвертый раз, и запланирован пятый. А еще есть страны Балтии, Венгрия, Китай. Планов - море, будем надеяться, что мир не подведет и не произойдет какой-то новой глобальной катастрофы.
- Играть за рубежом непросто, учитывая антиизраильские настроения, повышенную активность BDS и так далее?
- С BDS мы уже сталкивались - и в Америке, и в Европе. Мы с ними ведем диалог: приглашаем заходить и посмотреть спектакль. Но понятно, что все непросто, и нас это, конечно, очень беспокоит. С другой стороны, совсем недавно мы играли две недели во Франции - при полном аншлаге и без инцидентов. Посмотрим, как будет дальше.
- С Америкой и Европой все понятно и логично. Но Китай?
- Не знаю, чем мы китайцам так приглянулись, но ездили туда 8 лет подряд, причем не только в Пекин - играли в Шанхае, Гуанчжоу, даже в Ухани побывали, на родине коронавируса. Вот как показали им "Врагов: историю любви", так китайцы и влюбились. С тех пор мы туда привезли чуть ли не весь наш репертуар. Они обожают наш театр, раскупают билеты, а Саша Демидов вообще стал звездой Пекина.
- Как реагирует китайская публика?
- Потрясающе: сразу подключаются, переживают, плачут. Хотя, казалось бы, они вынуждены воспринимать происходящее через перевод. Но все равно они реагируют очень точно и вовремя, это поразительно. Нечто подобное мы видели и на гастролях в Колумбии. Зрители реагировали буквально на каждую фразу.
- Есть спектакль, который в последние годы был для вас особенно дорог?
- Никогда не отвечу на этот вопрос!
- И все же?
- Скажу так: самый дорогой для меня спектакль сейчас - это восстановленный "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" - первый спектакль "Гешера", который мы восстановили в память о Евгении Арье. И к большому моему удивлению, он идет до сих пор: я была уверена, что это такое одноразовое мероприятие. Но постановка идет уже три года, мы ее любим. Я ответила на ваш вопрос? Про новые спектакли даже не пытайтесь - не скажу!
- Как формируется репертуар "Гешера"? Общий принцип известен: есть кассовые постановки, которые собирают аншлаги, есть более серьезные экспериментальные работы, которые не для всех. Как соблюдается этот тонкий баланс?
- Никто не знает, какая постановка окажется кассовой, а какая нет. Если бы люди умели просчитывать успех заранее, то ни один голливудский фильм не проваливался бы никогда. Есть вещи, которые можно предположить. Но я совсем не ожидала, что самым кассовым спектаклем прошлого года у нас станет "Ричард III", а в 2025 году - "Преступление и наказание". А "Раб" по Башевису-Зингеру? Когда Арье его ставил, то говорил: "Ну, сыграем его раз 15, может быть". И что? Он у нас в репертуаре был непрерывно больше 20 лет - тоже к всеобщему удивлению.
- Ошибиться легко?
- Очень. Особенно когда все просчитываешь в уверенности, что вот эту постановку точно ожидает успех, жизнь обязательно даст тебе по башке и докажет, что на самом деле никакой закономерности нет. Есть, конечно, какое-то чутье, накоплен опыт. Но критерий у меня один: интересно ли будет мне лично посмотреть такой спектакль. Если мне неинтересно, то и никому не будет, уж простите за такую манию величия. Свою голову и глаза другому не приставишь, собственные чувства - тем более. Поэтому ориентируюсь только на себя. Я ведь обычный человек, и точно так же не люблю, когда в театре скучно. Я вообще убегаю со скучных спектаклей, говорю честно и сразу.
- Со своих тоже?
- С любых.
- Не буду спрашивать, с каких именно - вы же все равно не ответите…
- Не отвечу, но мучить себя тоже не буду. Спектакль "не зашел"? Уйду.
- Как театр функционирует в ситуации, когда события, происходящие в нашей стране, в реальной жизни зачастую еще более драматические, чем на сцене?
- Хочется, чтобы было уже полегче. А то ведь сидим, как на пороховой бочке, и всей страной ждем каждой новой субботы, освобождения заложников. Мы не знаем, что будет, но надеемся, что все-таки будет. Поэтому планируем, живем по принципу "делай, что должно, и будь, что будет".
Мы представили репертуар нового сезона, мне кажется, что интересный. После "Преступления и наказания" у нас выйдут "Души" по роману Рои Хена, затем "Крум" Ханоха Левина, "Не тот свет" с Ксенией Рапопорт, брехтовская "Мамаша Кураж". Заявили много премьер, которые мне лично будет интересно посмотреть. Что из этого выйдет - я не знаю. Может, какой-то спектакль окажется настоящим произведением искусства, а на другой я приду и скажу: "Господи, зачем мы это выбрали вообще?" Такое тоже может быть. Но надеюсь, что не произойдет. Во всяком случае, держу пальцы.
Другие материалы в спецпроекте "Вестей" к Международному женскому дню - здесь