10 мая 1999 года, всего за неделю до выборов в кнессет, премьер-министр Биньямин Нетаниягу оказался в довольно сложной ситуации. Его первое правительство развалилось, опросы показывали, что он неизбежно проиграет главе партии Авода Эхуду Бараку, и Биби решил перейти в наступление.Выступая перед активистами Ликуда на предвыборном митинге в тель-авивском зале "Ган-ораним", Нетаниягу дал простой ответ (состоящий всего из двух слов) на заданный им же риторический вопрос, почему СМИ изо всех сил работают на то, чтобы его правительство развалилось. Нет, тогда он еще не использовал термин "глубинное государство". "Они действуют так, потому что все они левые", - изрек Нетаниягу. И добавил: "Они бо-ят-ся!"
Нетаниягу вновь и вновь повторял эти слова, пока толпа не присоединилась к нему, скандируя: "Они бо-ят-ся! Они бо-ят-ся!" Эта короткая фраза стала одной из наиболее знаменитых в лексиконе Нетаниягу - наряду с такими перлами, как "У нас прекрасная страна" (Еш лану эрец неэдерет), "Сама жизнь" (Ха-Хаим ацмам) и "Ничего не будет, потому что ничего нет" (Ло ийе клум ки ло айя клум).
Разумеется, все внимание тогда было приковано к премьер-министру, однако Нетаниягу был не единственным, кто был заметен на часто транслировавшейся записи тель-авивского митинга. За его спиной стоял, напряженно вглядываясь в толпу, молодой человек из подразделения личной охраны главы правительства. Его звали Ами Дрор.
С тех пор прошло 26 лет, и ныне 52-летний Дрор - один из самых непримиримых критиков Нетаниягу. Хотя в течение всего первого срока пребывания Биби у власти Ами постоянно находился рядом и, не колеблясь, закрыл бы собой босса в случае смертельной опасности, теперь он - один из самых ярких лидеров протеста против правительства Нетаниягу наряду с такими активистами, как Моше Редман, Шикма Бреслер и Ран Хар-Нево.
В многочисленных постах, которые Дрор размещает в последние месяцы в соцсетях, он не только подвергает беспощадной критике политику Нетаниягу по целому ряду вопросов, но и описывает то, что происходило в окружении премьера в те годы, когда он следовал за ним как тень. В том числе и довольно интимные подробности.
Свои тексты Дрор публикует с завидной частотой на нескольких платформах, они собирают огромное число просмотров. Этот факт сделал его одной из главных мишеней работающей на Нетаниягу пропагандистской машины (мехонат ха-рааль).
"Я не планировал становиться лидером протеста - это вообще не для меня, - говорит Дрор. - Однако в какой-то момент я понял, что больше не могу позволить себе оставаться в стороне. Невозможно молчать, наблюдая за происходящим в стране".
- Но что именно подвигло вас на это?
- После нескольких манифестаций против судебного переворота я разместил в фейсбуке открытое письмо Биби и Саре. "Послушайте меня, - обратился я к ним. - С этим судебным переворотом вы ведете страну к краю пропасти. Остановитесь, опомнитесь. Проявите ответственность". Было много репостов, перепечаток в СМИ. Я не гнался за популярностью. Я искренне верил, что они просто не ведают, что творят, но если поймут, то изменят свой подход к этому вопросу. Никому и в голову не могло прийти, что нас ждет в октябре 2023-го. Никто не представлял себе масштаб разрушений, на которые способна эта пара.
- Сейчас трудно представить, что вы написали ему такое письмо.
- Я способен не только на резкую критику, я не забываю и о том хорошем, что было между нами. "Я помню вас молодыми родителями с двумя детьми, - написал я тогда. - Теперь вы совсем не те люди, которых я когда-то знал". Я помню их молодыми, они все еще искали себя, совершали ошибки (как в истории с подарками), но тогда они не казались мне людьми, которые вредят своей стране.
- А теперь?
- В последние годы они изменились. Теперь, если возникает конфликт между благом страны и их личными интересами, они чаще всего выбирают второе. И это самая большая проблема. Если бы Нетаниягу, с которым я когда-то работал, встретился с собой сегодняшним, он бы просто отвесил себе пощечину и уволил с поста премьер-министра.
- Вы уверены, что они вообще помнили о вас с той давней поры? Ведь за эти годы вокруг них было много телохранителей.
- Это был особый период. Я начал службу вскоре после убийства Рабина, когда многих сотрудников подразделения уволили из-за того, что они проворонили покушение. ШАБАК переживал тогда сложные времена. У нас была очень небольшая группа. Именно поэтому Нетаниягу нам доверял. Мы даже выполняли для него разные поручения.
►"Мы знали, что в этой семье происходит что-то странное"
Дрор часто упоминает имя жены премьер-министра. На вопрос, замечал ли он какие-либо тревожные признаки в поведении четы Нетаниягу, когда находился рядом с ними, - вроде обвинений, которые сейчас рассматриваются в суде, - он рассказал такую историю. По его словам, это произошло в иерусалимском отеле King David.
"Нетаниягу пришел на ужин, а когда принесли счет, он просто встал и ушел, - вспоминает Дрор. - Подобное я видел несколько раз. За ним бежал сотрудник ресторана, полагая, что он просто забыл оплатить счет. Это не легенда. Он действительно скупердяй. Даже я почувствовал себя неловко. Представляете? Ты сопровождаешь премьера и его жену на ужин, а он просто встает и уходит. Я-то не знаю, кто должен платить, каковы правила, может, так заведено. И вдруг ты видишь, как за ним бежит менеджер и требует оплатить счет. Тогда я начал понимать, что здесь что-то не так. Все, кто работали с Нетаниягу, знали, что в этой семье происходит нечто странное. Если хотите, я могу назвать вещи своими именами: имеет место некая склонность к клептомании. Тогда я думал, что это что-то несерьезное. Оглядываясь назад, я понимаю ужасающий масштаб проблемы. Полагаю, что с годами все становилось только хуже".
- Какое качество более всего характеризует Нетаниягу?
- Он трус. Любой, кто с ним когда-либо работал, может это подтвердить. Я это постоянно наблюдал. Он никогда не принимал решений. Он просто их откладывал. Он принимает решение лишь тогда, когда приперт к стене, и у него нет иного выхода. При этом он не в состоянии выполнять им же принятые решения. Я не рассказываю ничего нового. Это давно известно. Он боится собственной тени. Он мог бы освободить заложников, все в его руках. Но он боится какого-то Смотрича. Это его личная, но и наша, трагедия.
- А что насчет Сары Нетаниягу?
- Она постоянно напугана. Как бы это помягче выразиться... Ее ментальное состояние не отличается особой стабильностью. Полагаю, ее влияние на мужа с годами усилилось. Вначале у него было несколько друзей - адвокат Яаков Вайнрот, Моше Аренс. Когда я на него работал, он еще не был изолирован от внешнего мира. Было некоторое количество людей, которым он симпатизировал, чье мнение его интересовало. Например, он был в весьма дружеских отношениях с бывшим председателем Верховного суда Аароном Бараком. Но в последние лет пятнадцать Биби тотально одинок. Есть только он сам, его жена и младший сын. Нет ни одного человека, с кем бы он был по-настоящему близок. Он общается с личным врачом Цви Берковичем, есть семейство Фалик в Майами. Но это не те люди, чье мнение он ценит, с кем советуется. Это действительно трагическая ситуация.
►Каждая свободная минута посвящена протесту
Среда, в которой воспитывался Ами Дрор, далека от стереотипного представления об активистах протеста. Он вырос в Ашкелоне в религиозно-сионистской семье, в юности был членом молодежного движения "Бней-Акива". Его отец, переживший Холокост в Румынии, был пламенным сторонником мессианского поселенческого движения Гуш-Эмуним. Мать же была уроженкой Израиля и, несмотря на религиозность, в политике придерживалась левых взглядов. Дрор черпает вдохновение в истории отношений его родителей: "Если мои отец и мать, имея столь разное мировоззрение, смогли не просто прожить вместе целую жизнь, но и преданно любить друг друга, то и мы, израильтяне, тоже можем жить между собой в гармонии и мире," - считает он.
В армии Дрор служил командиром танкового расчета, а после демобилизации прошел курс телохранителей ШАБАКа. Кроме Нетаниягу, он охранял и других лидеров - Шимона Переса, Арье Дери и Эхуда Барака. Затем перешел на работу в МИД и служил в Дублине и Марселе. Уйдя с госслужбы, Дрор занялся частным бизнесом и основал компанию 3D Vision, разработавшую 3D-технологию в кино. Потом он стоял у истоков компании Leaplearner, создавшей платформу для обучения детей программированию, и программу Bribooks, позволяющую детям писать, редактировать и публиковать свои первые книги.
Сегодня Дрор посвящает почти все свое время движению протеста против нынешнего правительства. "Однажды до меня дошло, что я занимаюсь только этим, - говорит он. - Мой партнер по бизнесу сказал: "Ами, ты делаешь нечто важное для всех нас. Я буду вести дела, а ты займись спасением страны". С тех пор я посвящаю протестной деятельности каждую свободную минуту".
По словам Дрора, вначале он не считал себя лидером протеста, но со временем общественное признание и репутация, которую он приобрел, а также умение вести диалог с большой аудиторией, затянули его в эту воронку. "На определенном уровне известности вы уже не можете просто отойти в сторону, - признается он. - Я не люблю слово "лидер", но ощущаю ответственность за то, что происходит в стране".
Вовлеченность Дрора в протест не ограничилась планированием манифестаций. Он организовал креативные акции протеста возле кнессета, был соавтором воззвания к израильским хайтек-компаниям, которые предпочли отмолчаться в период продвижения судебного переворота. Он также координировал связь между лидерами протеста и американскими евреями, убеждая последних, что нынешний кризис в Израиле - это не просто очередные политические противоречия, а реальная угроза для демократии в стране.
►Подозрение: Нетаниягу заинтересован в войне
Все изменилось 7 октября 2023 года. "Задолго до хамасовской резни службы безопасности неоднократно предостерегали: враги могут воспользоваться тем, что в Израиле нарастает внутренний раскол, - напоминает Дрор. - Однако премьер-министр реагировал на это с пренебрежением. Я даже начал подозревать, что Нетаниягу заинтересован в войне. Не в том кошмаре, который произошел 7 октября, этого, я уверен, он не хотел, но в некоей военной эскалации. Это известная ситуация, когда авторитарные правители используют внешнюю угрозу для ужесточения контроля, подавления критики и мобилизации общества вокруг своей персоны".
После 7 октября протестное движение резко затормозилось. Антиправительственные плакаты были сняты со стен, участники протеста надели военную форму, недавние лозунги потеряли актуальность. Но то, что вначале выглядело как полный застой, оказалось рычагом перемен. "Мы обнаружили, что протестное движение сформировало инфраструктуру, которая способна мобилизовать сотни тысяч человек в считанные минуты, - объясняет Дрор. - Так родилось волонтерское движение, которое помогало гражданам в начале войны. Это стало возможным благодаря созданной протестом сети социальных связей, в которой люди доверяют друг другу".
После нескольких недель интенсивной работы в штабе, координировавшем волонтерскую деятельность по всей стране, Дрор почувствовал, что пора снова выходить на улицы. "Мы раздавали воду, покупали оборудование для армии за свои деньги, пытались заполнить многочисленные лакуны, образовавшиеся из-за бездействия государства, которое просто перестало функционировать, - вспоминает он. - Но мы также видели бессмысленность этой работы: понимаете, мы собирали пожертвования для закупки снаряжения солдатам, а государство выбрасывало миллиарды на ультраортодоксов, уклоняющихся от призыва. Меня это просто взбесило".
- Когда возникла связь с семьями заложников?
- Они довольно быстро поняли, что правительство не собирается ничего делать для освобождения их близких. Они искали того, кто протянет руку помощи. И мы возложили на себя эту миссию. Мы просто хотели помочь им. Вначале многие родственники похищенных были ярыми бибистами. Про нас они знали исключительно по передачам 14-го канала. Можете себе представить, что они думали про меня. Некоторые из них считали нас своими врагами, воплощением дьявола. Я не виню их - это то, что они слышали про нас. Мы старались вести себя максимально деликатно. И постепенно они стали понимать, что им лгали, мы - совсем не то, что им о нас рассказывали.
- Правые утверждают, что вы цинично используете страдания семей заложников, чтобы продвигать свою борьбу с Нетаниягу, и это наносит ущерб их поддержке со стороны значительной части общества.
- Я скажу вам то, что сказал семьям. Если бы кто-то пришел к нам и сказал: "Мы освободим всех заложников, а взамен вы обязуетесь отстать от Нетаниягу до конца его срока на посту премьера", я бы немедленно подписал такое обязательство. Сто раз бы подписал. Нет ничего важнее, чем вернуть наших людей домой. Если бы Биби действительно использовал те многочисленные возможности, которые у него были, и сказал: "Предоставьте мне политическое спокойствие, позвольте мне вернуть заложников и вести войну так, как нужно", уверяю вас, вся оппозиция была бы на его стороне.
►Катаргейт - не системный сбой, а сама система
Мнение Дрора о расследовании, связанном с Катаром, особенно интересно, поскольку он хорошо знаком с тем, как обеспечивается безопасность в окружении премьер-министра.
"Когда я слышу, что Эли Фельдштейн (бывший пресс-секретарь офиса премьера, фигурант уголовного расследования) перед приемом на работу провалил тест на полиграфе, я просто не могу в это поверить, - говорит Дрор. - Я прекрасно знаю, как это работает: если вы не проходите этот тест, вы немедленно лишаетесь допуска в высшие эшелоны власти. Таковы режимные правила службы безопасности. В том, что произошло, нет ничего случайного. Кто-то решил намеренно обойти эти правила. Йонатан Урих вообще отказался проходить этот тест, но эти двое все равно получили допуск в самые секретные кабинеты в государстве. Это не системный сбой, а сама система. И Нетаниягу не заинтересован, чтобы это было расследовано".
Общая картина, которую рисует Дрор, выглядит довольно мрачно. "Вдруг выясняется, что в коридорах власти есть те, кто получает деньги из того же источника, что и ХАМАС, - говорит он. - Вы узнаете, что закрыто подразделение Мосада, цель которого - выявление источников финансирования террористов. Вы вспоминаете, кто именно настаивал на том, чтобы деньги в Газу передавались наличными - мол, "нет иного выхода". Катаргейт - самое серьезное дело в истории Израиля, и, по-видимому, то, что привело к 7 октября".
Но что делать со всем этим пониманием, как действовать, особенно после того, как правительство нарушило соглашение о прекращении огня и торпедировало сделку об освобождении заложников, которая уже была в процессе реализации? В начале мая Дрор опубликовал в соцсетях пост, в котором призвал граждан к личной моральной ответственности и пересмотру концепции автоматической лояльности государству. Звучит довольно тревожно - как призыв к гражданскому неповиновению.
Дрор с этим не согласен. "Я против отказничества любого рода, - говорит он. - В том числе и от уклонения от службы в армии. У меня служат две дочери. Одна из них была призвана неделю назад".
Между тем Дрор выражает эмпатию к резервистам, которые решили игнорировать очередной призыв. "Я вижу, что происходит с милуимниками в экономическом и семейном плане, - объясняет он. - Некоторые отслужили 250 дней, в то время как правительство делает все, чтобы не призывать харедим. Раньше явка резервистов составляла 100%, а сейчас - максимум 40-50%. Люди устали, они чувствуют, что их бросили на произвол судьбы".
Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Гай Франкович