Когда на следующий день после похода в театр "Бейт-Лесин" на "Гамлета" вдруг выяснилось, что роль Горацио единовременно пришлось сыграть режиссеру постановки Яиру Шерману (постоянный исполнитель задержался за границей и не успел прилететь вовремя), многое вдруг встало на свои места. Прежде всего, стало ясно, почему тихий и незаметный Горацио так выбивался из общей бурлящей актерской труппы, где каждый исполнитель был талантлив по-своему. При этом - трудно не оценить жест режиссера, бросившегося спасать собственный спектакль (и при этом знавшего роль Горацио наизусть).
Шерман - один из самых неоднозначных и безусловно очень талантливых израильских постановщиков последних лет. Его почерк узнаваем: зрители, принявшие на ура его "Чайку" в "Гешере", почувствуют себя на "Гамлете" как дома. В обеих спектаклях его актеры мечутся по сцене, в ключевых сценах кричат текст в микрофон, а декорации у Шермана всегда многоэтажно-сложные. Равно как и безумная сценография и экспрессия, с которой его актеры играют классические произведения.
Но - речь о тех, кому понравилась "Чайка", несмотря на ее постмодернизм и неординарность. Людям, уходившим после первого действия, к шермановскому "Гамлету" не стоит приближаться даже на пушечный выстрел. Потому что в его датском королевстве безумие просто бьет ключом, показная вульгарность зашкаливает, актеры периодически обнажаются (к месту или не особенно). И вместе с тем - оторваться от этого зрелища невозможно ни на минуту.
Шерман ставит свои спектакли как балет и наполняет даже сцены продолжительных шекспировских монологов бесконечным "экшеном". Чтобы добраться до бессмертного "Быть или не быть", нужно прожить вместе с актерами больше трех часов самого интенсивного "Гамлета", которого вам когда-либо довелось видеть. Но ожидание того стоит: такого шекспировского монолога вы еще не слышали.
В израильском театре к "Гамлету" обращаются не так часто. Наиболее запомнившейся постановкой последних лет стала версия Камерного театра, в которой главную роль сыграл с тех уже покинувший Израиль Итай Тиран. Версия Камерного, на мой взгляд, была менее удачной, несмотря на попытку модернизировать классический текст. Постановка Шермана более запоминающаяся и куда более дерзкая.
Здесь самое время отдать должное исполнителю главной роли - Асафу Йонашу, практически дебютанту, только закончившему театральное училище. Сыграть такую роль в начале карьеры, да еще и после канонической версии Тирана - непростое испытание, но он справляется. Его принц Датский - совсем другой, более безумный, в чем то - очень инфантильный, ироничный, да еще и играющий на фортепиано. Режиссер использует все таланты (и фактуру) молодого актера по полной.
Ему под стать и другие исполнители: ветеран сцены Эли Горенштейн, во-первых, прекрасно поет. А музыка шекспировских текстов в его исполнении действительно звучит мощной симфонией. Горенштейн играет нескольких персонажей - от той самой "тени отца Гамлета" до гробовщика в финальных сценах - и он хорош в каждой из них.
Еще один популярный ветеран израильской сцены - Рами Хойбергер играет Клавдия, уже во второй раз в своей карьере. Впервые довелось увидеть на сцене очень раскрученную в последние пару лет молодую актрису Кармель Бин, оставившую очень неоднозначное впечатление в роли Дездемоны. После первого действия сложилась полная уверенность, что ее Дездемона - лучшая из увиденных до сих пор: темпераментная, чуть глуповатая и главное - притягивающая к себе внимание каждой минутой, проведенной на сцене. Но затем наступает сцена безумия - и там персонаж исходит на неуместную истерику и кривляния. Очень жаль, ибо потенциал там виден невооруженным глазом, но и страсти рвать на сцене тоже нужно уметь.
И это возвращает нас к Яиру Шерману, назначенному сразу после премьеры своего "Гамлета" главным режиссером "Бейт-Лесина". Хорошая ли это новость? Безусловно. С другой стороны, у нас имеется совсем недавний пример очень самобытного режиссера Гилада Кимхи, получившего аналогичную должность в "Камерном" - и быстро изошедшем на малоинтересные конвейерные постановки. Сумеет ли Шерман сохранить самобытность и тягу к мировой классике в новой ипостаси? Вопрос на миллион. В любом случае, очень интересно, какую пьесу этот так выбивающийся из всех рамок режиссер выберет в качестве своего следующего проекта.