Антон Долин – интеллектуал, выдающийся кинокритик и "иноагент". Родился в Москве в 1976 году. Он сын Вероники Долиной - известного автора-исполнителя песен и поэта. 48-летний Антон был невероятно популярен в России. Его кинообзоры на телевидении собирали огромную аудиторию. Но все изменилось. Последние 2 года Антон живет с семьей в Риге. В эти дни он очередной раз приехал в Израиль с лекциями и вместе с израильским проектом "Линия жизни" показывает художественный фильм "Опавшие листья" ("Мертвые листья") режиссера Аки Каурисмяки. Пьем кофе, беседуем. О кино не говорим. Разве что – самую малость.
- Антон, можно вас поздравить с получением израильского гражданства?
- Чтобы все было по-честному, признаюсь: гражданство я получил почти год назад - в прошлом апреле. Очень рад, что являюсь гражданином Израиля, хотя еще не стал резидентом.
- А собираетесь стать?
- Пока мне сложно себе представить свою полноценную интеграцию в израильскую культурную жизнь. Акцентирую на слове "культурную", потому что другой жизни у меня нет, а существование чисто потребительское для меня недостаточно и не отвечает моим профессиональным нуждам.
Как устроена в Израиле жизнь кинематографа, знаю довольно приблизительно. Вместе с тем за последние лет восемь, приезжая сюда с некоторой регулярностью, убедился совершенно четко: здесь – огромная моя аудитория, зрители и читатели, которые часто, почти незаметно, переходят в друзей. В Израиле эта грань стирается одним штрихом – не как в других странах.
- Почти по Жванецкому: "…легко перейти "на ты".
- Да-да. То есть родственность, дружественность и фамильярность здесь находятся в таком сложном симбиозе, что друг от друга их отделить почти невозможно. Дистанция, например, в Латвии, где сейчас живу, - естественная часть этикета общения. В Израиле о ней почти не слышали. Здесь совершенно другое представление о реальности.
- Вам мешает?
- Напротив: могу сказать, что сегодня оно меня очень греет. И вот почему. Мы все переживаем общие травмы. Вторжение России в Украину – общая травма. Деградация культурной жизни России, ужесточение цензуры, репрессии – общая травма. Нынешняя ситуация в Газе и события 7 октября – общая травма. Но существуют и индивидуальные травмы, у каждого – свои.
Моя индивидуальная травма – это жизнь вне дома, а моя жизнь в Риге именно такая. Мой дом – Москва, а сделать новое место жительства собственным домом не получается быстро или просто. Моя личная травма – оторванность от моей аудитории. Ведь она в основном российская, и лучший способ связи с ней сегодня – мой YouTube-канал. Он очень массовый, его смотрит множество людей. Но я как иноагент, то есть официально признанный врагом народа в России человек, дискриминируем разными способами. Все время появляются новые законы, и принять закон, по которому даже просмотр этого канала был бы незаконным в России, российскому парламенту раз плюнуть. Сегодня уже люди не ссылаются на мои публикации, если и благодарят меня, то анонимно – опасаются.
Так что на фоне этих многих общих травм есть моя индивидуальная травма отвергнутости моей родиной. Моя родина – Москва. Даже не говорю слова "Россия": она слишком огромна, чтобы ощущаться родиной. Это огромное, русскую культуру, ношу с собой, я с ней не расстался. Москва же – то, чего лишен я, коренной москвич, очень любящий свой город, независимо от того, какие там сегодня правят власти.
Я оторван от своего дома, но эта травма оторванности очень сильно компенсирована Израилем.
- Каким образом?
- В сущности, чужая, для меня незнакомая страна сказала мне: "Приходи. Здесь твой дом, потому что ты еврей". Наверное, более интимного и внутренне важного для меня подарка за эти два года я не получал. Когда тебе говорят вежливо и гостеприимно "мой дом – твой дом", - ясно, что это формула. Тебя обещают хорошо принять, ты дорогой гость. А здесь ты понимаешь: это действительно твой дом. Какой есть. Тебе могут не нравиться какие-то бюрократические нюансы, климат, цены – список можно долго продолжать. Но это твой дом! Мой младший сын, подросток, просто заплакал, когда понял, что это так. Такой дар.
Израиль – страна, где ты являешься своим самим фактом принадлежности к евреям. То есть подобную привилегию не нужно заслуживать, ты ее получаешь автоматически. Для меня это очень важный этап, и, как бы моя жизнь дальше ни сложилась, где бы я ни жил, вернусь ли в Россию или больше никогда, буду ли жить в Израиле или нет, обоснуюсь ли в Европе, на которую всегда смотрел как на свою территорию, или нет, - пока еще не понимаю. Ощущаю себя героем мультфильма, прыгающего во время ледохода с одной льдины на другую, а они в это время тают. Растают окончательно, и, так или иначе, придётся на какой-нибудь берег выскочить. Знаю, что есть берег, который признал меня своим. И я признаю этот берег моим: Израиль. Очень важный для меня момент.
- Теперь понятно, почему вы так часто и охотно приезжаете со своими замечательными лекциями на наш с вами берег. Поговорим об этом?
- С удовольствием! С Фаиной Новоходской и ее проектом "Линия жизни" мы давно вместе работаем и дружим. Наше сотрудничество сильно отличается от моих выступлений в других странах. Фаина – человек кинематографа, и для нее важно не только привозить меня. Во-первых, она каждый раз вместе со мной привозит мои книжки, что для меня очень ценно. Во-вторых, Фаина показывает фильмы, которые мы вместе подбираем, и это всегда прекрасные картины. В этот раз мы в Израиле презентуем фильм, который является большим произведением искусства. Прозрачная, как слеза, история любви, забавная и трогательная.
- Сложный фильм?
- Настолько же, насколько сложны фильмы Чарли Чаплина, который, кстати, там цитируется. А еще герои все время слушают новости из Украины (на финском языке!), из Мариуполя, который в этот момент как раз бомбят. Эти герои-бедолаги – как все мы. И так жизнь тяжелая, а рядом еще происходит совершенно изуверское действо. И своей человечностью мы кладем маленькие песчинки на эти огромные весы бесчеловечности, пытаясь уравновесить. И каждый, кто идет смотреть такой фильм, принимает, как мне кажется, участие в этом процессе.
- Кино должно быть политизированным?
- Да, считаю, что кино невозможно отрывать от политики. В особенности сегодня, когда государство залезает в личную жизнь, репрессивное государство – в особенности, пытаясь ею управлять. Последний пример тому в России – пресловутая "голая вечеринка". Люди никому не мешали, оделись на закрытое мероприятие так, как им нравилось…
- Или – разделись. Впрочем, мне кажется, их это не украсило…
- Это не наше собачье дело! Люди должны иметь право на способ жизни, который им нравится, сексуальных партнеров, которые им нравятся, и форму одежды, которая им нравится.
- Зато после вечеринки многие "голые" покаялись.
- Это страшнее всего. Водолазка с закрытым горлом гораздо страшнее "голой вечеринки", самого уродливого раздетого тела. Некий новый код нового, навязанного государством целомудрия, который идет в связке с поддержкой политики президента, поддержкой Донбасса и вообще "военной операции", несущей гибель сотен тысяч людей…
- Вот не собиралась говорить с вами о кино: вы и без меня прекрасно справляетесь на своем канале. Но не удержалась – любопытство победило. Сейчас вовсю бьются копья о новый фильм "Мастер и Маргарита". Можете ли себе представить, что картина Локшина и Кантора будет когда-нибудь выдвинута, скажем, на премию Оскар в номинации "иностранный фильм"?
- Как бы я этого хотел – прекрасный фильм! Считаю, лучшее коммерческое (кстати, это далеко не ругательство) кино, снятое в России за все время после распада СССР. Абсолютно голливудский в лучшем, самом благородном смысле этого слова фильм, которому его зрелищность и спецэффектность не мешают быть глубоким. Кроме того, что фильм изысканно снят, интересно придуман, замечательно сыгран, он еще и благородный: выступает против тоталитаризма, против цензуры, воспевает любовь. Антисталинский – редкое, прямо скажем, качество для российского коммерческого кино.
Повторяю: прекрасный фильм. Хочу, чтобы все на свете его увидели. Но вот мне скажут: все увидят – и лишние деньги государство заработает на свои ракеты и бомбы и отправит их на Украину. Что мне будет на это возразить? Нечего. Сегодня, когда Россия ведет жуткую войну, прокат фильмов, произведенных российским государством (а мы говорим именно о таком фильме), автоматически выглядит как поддержка этой войны. Как решать этот вопрос? К сожалению, у меня нет ответа. Думаю, пока война идет, все, на что может рассчитывать "Мастер и Маргарита", - отдельные показы, которые будут в Израиле, уже были в Америке. Что ж, лучше так, чем никак.
- Антон, не собираюсь сравнивать размеры травм и трагедий. Война, которую ведет Россия, потрясла весь мир. Но то, что произошло в Израиле 7 октября, тем же миром либо замалчивается, либо вызывает у него уж совсем дикую реакцию.
- Для меня это две трагедии в одной. Одна – неизмеримая травма от случившегося 7 октября, которая не прекратилась, а продолжается войной и катастрофой с заложниками. Но есть вторая трагедия: абсолютное отвержение, непонимание и нежелание понимать миром того, что происходит.
Первую трагедию можно и нужно решать военными средствами (впрочем, не буду комментировать и советовать: специалистом не являюсь). Но что делать с трагедией непонимания? Сложность заключается в том, что годами, десятилетиями складывался мировой консенсус вокруг представлений о Газе, Палестине и Израиле, и этому консенсусу, который разделяет большинство интеллектуалов в мире, Израиль и поддерживающие его так ничего и не предоставили взамен, не смогли создать иной точки зрения.
Люди, выходящие по всему миру на пропалестинские демонстрации, ведомы гуманизмом, а не звериным антисемитизмом. Сегодня мы подойдем, допустим, к ним и спросим: "Скажите, пожалуйста, Газа оккупирована или нет? Газа – часть Палестины или нет?" В Израиле каждый человек знает ответы на эти вопросы, в Палестине, полагаю, - тоже. Но в Лондоне или в Париже люди не будут знать ответов. Они вообще не в материале. Настолько, что события 7 октября просто не укладываются в их картину мира. "Угнетенные Израилем жертвы огромной армией ворвались на чужую территорию, изнасиловали-поубивали кучу народу, похитили тоже кучу, да так, что этот оккупант Израиль никак похищенных не может спасти". Но, поскольку это не укладывается в представление, дискомфортное знание о событиях 7 октября просто выкидывается из головы.
- Ладно бы обыватели, но – профессура?!.
- А что – профессура? Среди нее в мире есть, может быть, человек 10 ученых, специализирующихся на истории арабо-израильского конфликта. Остальные – специалисты по шумерской истории, языкам Южной Ганы и высшей математике. Они такие же обыватели, как и остальные, как и мы с вами. Для того, чтобы антиизраильскому сюжету придать веса, важно заявить, что они – статусные интеллектуалы. Но для знания и понимания ситуации это абсолютно не имеющий никакого значения аспект. И сегодня те журналисты, те интеллектуалы, которые стоят на произраильских позициях, обязаны работать не над тем, чтобы кричать "слава Израилю" или "смерть ХАМАСу", а над тем, чтобы изменить мощнейшее течение общественного сознания. События 7 октября могут быть использованы как очень важный рычаг для перемены этого течения.
— Это как?
- Так же, как события Холокоста стали рычагом для изменения – уж будем откровенны – абсолютного мейнстримного антисемитизма в мире. Антисемитизм после того, как события Холокоста стали известны, не исчез, но он стал позицией маргиналов. Живя в Америке, Финляндии или Австралии, стало стыдно называть себя антисемитом. События 7 октября могли бы переломать антиизраильский нарратив (нарочно не называю его пропалестинским: палестинский народ – жертвы ситуации). Но над этим кто-то должен работать!
И мне кажется, эта работа даже не начата. Я слышал от некоторых израильтян слова, произнесенные с гордостью: "Мы не участвуем в информационных войнах!" Не участвуете - тогда распускайте государство Израиль. Информационный фронт просто самый главный, это же очевидно! Палестина, ХАМАС, Иран – они ничто без тех миллионов, которые их поддерживают – и именно благодаря информационной войне.
Когда израильтянин считает, что мировая поддержка ему не нужна, а главное – поддержка ядерного потенциала США, — это глупейший аргумент. Ядерный потенциал США после следующих выборов может оказаться в руках того, кто будет поддерживать ХАМАС и Иран. И – все, конец Израилю. Подчеркните: сказанное – моя некомпетентная и сторонняя точка зрения. Повторюсь: необходимо завоевать симпатии и хотя бы понимание мира, и над этим надо работать.
- Вы знаете, как?
- Я не специалист по этим вопросам, но все, что могу сделать, делаю. У меня довольно большая для кинокритика аудитория, которой я транслирую свою поддержку Израиля. Насколько могу, внятно и широко. Мелочь, но кое-что.
- Антон, будет хорошо?
- К сожалению, жизнь трагически отличается от художественного произведения. Фильмы могут плохо заканчиваться, но могут и хорошо. Жизнь же заканчивается только для одного человека, а в целом продолжается. Значит, невозможно надеяться на happy end. Но после того, как очень плохо, обязательно будет лучше. Закончатся ли страшные, напряженные времена в Израиле? Да. Но это случится, когда нынешнее историческое время превратится в мифологическое. Само по себе лучше не станет, надо очень стараться.
Последние 2 года я живу по принципу из "Алисы в стране чудес": "Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!" Мы все сейчас бежим со всех ног. Желательно куда-то попасть, но остаться на месте – тоже результат.