В западной прессе и у нас в Израиле часто ностальгируют и повторяют тезис: Иран до 1979 года был светским, современным государством, а исламизация началась лишь с приходом к власти аятоллы Хомейни. Эта картина удобная и яркая — особенно на фоне известных фотографий тегеранских девушек в мини-юбках, ставших мемами и символом "утраченной свободы". Однако реальность была куда более сложной.
Действительно, шах Мохаммед Реза Пехлеви проводил прозападный курс. Его "Белая революция" включала аграрные реформы, образовательные программы, расширение прав женщин и модернизацию промышленности. Но этот курс вовлекал в активность лишь небольшую часть населения — в первую очередь, городскую элиту и столичные образованные круги.
В остальной же стране, особенно в сельских и малых городах, Иран оставался глубоко религиозным, традиционным и консервативным. Роль шиитского духовенства была велика: мечети, муллы и богословы сохраняли влияние на повседневную жизнь миллионов. Уважение к религиозной иерархии, следование исламским нормам и традициям — все это было неотъемлемой частью общественного порядка задолго до революции 1979 года.
Потому и не удивительно, что Хомейни, даже находясь в изгнании, сумел выстроить сеть поддержки и буквально дистанционно организовать революцию. Его возвращение в Иран в 1979 году стало триумфом — но не из-за неожиданного поворота истории, а потому что значительная часть общества уже давно внутренне разделяла его взгляды.
Экономические трудности, неудачные реформы, социальное расслоение и люмпенизация создали идеальную почву для масштабного общественного запроса на перемены — но не в сторону большего либерализма, а наоборот, к духовным и религиозным основам.
Так что, вопреки мифу, исламская революция не была "захватом власти радикалами", а скорее возвратом страны к своей доминирующей идентичности. Влияние религиозных лидеров, в том числе эмигрировавшего Хомейни, стало естественным продолжением общественного запроса.
Вывод: не было светского Ирана, который "сломали".
Иран до революции 1979 года был страной с ярко выраженным религиозным фундаментом. Светская часть населения, каким бы ярким ни был её образ в воспоминаниях или на фотографиях, представляла меньшинство.
Потому исламская революция прошла столь быстро и практически без сопротивления: корабль просто вернулся на привычный курс.
Автор - политолог, заместитель мэра Ашдода