3 Еще фото
Даниэль Алони и ее дочка Эмилия
(Фото предоставлено Штабом похищенных и пропавших без вести)
Даниэль Алони вместе с 6-летней дочкой была возвращена в Израиль после 49 дней заточения в Газе. Освобождение состоялось 24 ноября в рамках обменной сделки с ХАМАСом. Только теперь, в январе, через полтора месяца свободной жизни, Даниэль решилась рассказать, что произошло с ней и маленькой Эмилией. "Были моменты, когда я понимала, что мы сейчас умрем. Я обнимала дочку и шептала ей: "Любимая моя, сладкая... Я ужасно сожалею, но мы сейчас умрем. Прижмись к маме". Этот страх, страх смерти вместе с ребенком, невозможно описать словами".
Кроме Даниэль и ее дочери, террористы захватили 7 октября также ее сестру Шарон Алони-Кунио вместе с мужем Давидом Кунио и дочерьми-близнецами Эммой и Юли. Давид до сих пор в плену.
Даниэль рассказывает, что случилось 7 октября, когда она с дочкой приехала из родной Нес-Ционы в гости к сестре в кибуц.
"Шарон получила сообщение в кибуцной группе WhatsApp о проникновении террористов, - вспоминает Даниэль. - Меня охватила паника, все, что я смогла произнести: "Господи, спаси нас".
Сестра не оставляла попыток связаться с полицией, со скорой. Но никто не приходил на помощь. Мы все время задавали себе вопрос: "Где же армия?". За дверью были слышны выстрелы, а потом все стихло. И тут произошло самое ужасное. Они ворвались в дом с криками "Аллах акбар!". От террористов нас отделяла лишь дверь защищенной комнаты - МАМАДа".
Даниэль описывает, как хамасовцы пытались прорваться в МАМАД, где спряталась семья. "Давид держал дверь изо всех сил. Но вдруг напор стих, - вспоминает она.- Воцарилась тишина, мы все были в шоковом состоянии. Через несколько минут мы почувствовали запах гари - они подожгли дом. Мы сидели без электричества, света и воздуха. Эмма стала кашлять, а Эмилия вдруг закричала: "Мама, я не могу дышать!"
"Мы оставили прощальные сообщения, - говорит Даниэль. - Я понимала, что мы скоро задохнемся от дыма. Шарон перестала спорить со мной, встала и помогла открыть окно МАМАДа. Мы зажмурили глаза и стали ждать. Вскоре раздались крики и выстрелы. Открыв глаза, я увидела перед собой террористов с автоматами. Нас выволокли наружу, мы с трудом дышали. Они схватили нас за руки и потащили за собой. Вдруг я заметила, что Шарон исчезла. Нас разделили. Я оглянулась по сторонам и заметила, что все наши машины сгорели.
Нас окружили со всех сторон. Я не знала, собираются ли нас убивать или хотят изнасиловать. И тут приезжает машина, которую они наверняка взяли в кибуце. Нас забрасывают туда. Я все еще не знаю, где Шарон. Мы начинаем ехать через поле, и я наконец понимаю, что меня и девочек увозят в Газу. Я в шоке. Смотрю по сторонам и вижу, как из Газы идет толпа жителей сектора. Причем в огромном количестве. "Это линч", - говорю я себе. По пути к нам в машину бросают тяжелораненого солдата, его кровь стекает к ногам девочек.
Я говорю девочкам: закройте глаза, и в этот момент на меня обрушиваются удары. Я думаю только об одном: как защитить малышек... Мы едем и едем, я боюсь поднять голову. Наконец где-то останавливаемся. Поднимаю глаза, и тут кто-то выхватывает у меня из рук Эмилию. Я не могу больше молчать и начинаю кричать по-арабски: "Бинти, бинти (моя дочь)!" Это не помогает. Он направляет на меня автомат, указывая, чтобы я сидела на месте. Меня охватывает ужас: если меня сейчас убьют, что будет с дочкой?"
Даниэль бьет дрожь, но она справляется с ней и продолжает:
"Следующее, что я помню, это шахта туннеля, нас ведут вниз. Мы спускаемся под землю по лестнице. И в этот момент с меня срывают украшения. Так начинаются наши 49 дней в плену. Мы остаемся вдвоем с Эмилией. Моя девочка в шоке, не задает никаких вопросов. Единственное, что я сказала ей в тот момент: "Куколка, делай все, что нам говорят, и будь рядом со мной". По дороге мы видим всякие темные закутки, это напоминает карцеры с железной дверью. Я очень боялась, что Эмилия этого не переживет".
►Кто-то предположил, что мы пробудем здесь 2 года, и тогда я заплакала
"Мы идем очень долго, наверное, несколько часов, - продолжает свой рассказ Даниэль Алони. - Где-то на середине пути я вижу человека, сидящего на стуле, всматриваюсь и понимаю, что он ранен. Я молчу, так как не знаю, их это человек или наш. А он вдруг спрашивает на иврите: "Откуда вы?". Мне становится ясно, что наш. Позднее узнаю, что он тоже из кибуца Нир-Оз, ему дали передохнуть несколько минут. Потом вижу пожилую женщину. Это Йохевед Лифшиц. Она меня узнала. Полагаю, там было 12-13 человек. И тут моя девочка падает без сил. Ей дают попить, и она просто засыпает на мне.
Тем временем мы, взрослые, начинаем общаться, пытаясь выяснить что-либо про других похищенных".
"Мы постоянно умоляли наших охранников рассказать, что происходит, - рассказывает дальше Даниэль. - Наконец один из них сказал, что мою сестру с детьми держат в больнице. Дни тянулись очень медленно. Спустя 3 дня нас перевели в другое место. Всякий раз это происходило без какого-либо предупреждения. Первая такая переброска была особенно пугающей. Нас разместили в какой-то темной квартире. Со временем наши чувства обострились, мы слышали звуки бомбежек, ощущали, как земля содрогается от взрывов".
Через какое-то время Даниэль с дочерью перевели в другое укрытие. "Было ясно, что это дом, из которого выселили жильцов, - вспоминает она. - Мы находились в большой комнате, нас охраняли 24 часа в сутки. Абсолютно на все нужно было просить разрешение. Мы нашли там игрушку поп-ит и немного играли с ней. Я пыталась укладывать девочку спать днем, потому что делать было нечего. Трудно в такой ситуации занять чем-либо 6-летнего ребенка. Я верила, что наша армия спасет нас. Один из пожилых кибуцников сказал, что это, по его мнению, займет 2-3 месяца. Он все еще там... А мы на свободе”.
"Другой мужчина предположил, что мы можем пробыть здесь 2 года. Услышав это, я расплакалась. Все были убеждены, что мы важны им для обмена. Да и вообще, как можно держать в плену детей? Но они оставили в заложниках и детей, и пожилых. У нас не было ни малейшего представления о том, что произошло 7 октября. Где-то под конец один из охранников проговорился, что убили 1200 человек. Я была шокирована и ответила: как можно убить столько людей?"
По словам Алони, она выжила лишь благодаря дочери. "Я знала, что обязана заботиться о своей малышке, - говорит она. - Я стала стеной между ней и той невозможной реальностью, в которой она оказалась. Лишь когда Эмилия засыпала, я позволяла себе рыдать по полной. Мне хотелось биться головой об стену, принять снотворное и не просыпаться. Я думала, что мы никогда не выберемся отсюда, что вообще больше никогда не увидим дневной свет.
Однажды в туннеле у меня случилась тяжелая паническая атака. Ярден Бибас (отец рыжих малышей, которые до сих пор в плену) держал меня за руку, Адина из Нир-Оза пыталась мне помочь справиться с дыханием. Это длилось примерно полчаса. Дочку отвели в сторону, чтобы она этого не видела. Даже сейчас, когда мы оказываемся в незнакомом месте, она спрашивает, нет ли здесь плохих людей".
За три дня до освобождения из плена один террорист подошел к Алони и сказал, что ее освободят с ребенком, когда вступит в силу режим прекращения огня.
"Сказали, что это произойдет завтра, но "завтра" не наступило, - вспоминает она. - Это просто ломает тебя, ты перестаешь верить. В день освобождения нам приказали встать и вынести из помещения матрасы. Мы шли по туннелю к выходу. Нас вывели с завязанными глазами в какой-то двор и посадили в машину.
Мы долго тряслись в машине Красного креста. В какой-то момент показалось, что, выжив 7 октября, проведя 49 дней в плену, мы погибнем именно сейчас. Было ощущение дежавю, все напоминало тот страшный день. Вокруг были толпы жителей Газы, они наваливались на машины Красного креста, раскачивали их в приступе бешенства. Я думала, что машина сейчас перевернется. У Эмилии началась истерика, она стала кричать: "Они нас убивают!"
Я постоянно думаю об оставшихся в плену. Среди них есть раненые, некоторые в крайне тяжелом душевном состоянии. Мы оставили сломленных людей. Нельзя медлить с их освобождением, потому что назад вернутся не похищенные, а трупы".
В начале декабря Алони записала свое свидетельство на видео, которое транслировалось на демонстрации за освобождение заложников в Тель-Авиве. "Я мама 6-летней Эмилии Алони, - сказала она. - 7 октября нас с нечеловеческой жестокостью захватили в нашем доме. Наши девочки видели то, что дети в их возрасте видеть не должны. Фильм ужасов. Тебе все время хочется ущипнуть себя и проснуться. Это было жутко... Каждый день в плену - вечность. Муж моей сестры все еще там. И его брат со своей девушкой. И ее брат. Людям грозит опасность. Они могут умереть, потому что их решили убить".
Подробности на иврите читайте здесь
Перевод: Гай Франкович